Мирные действия - Страница 119

119

– Какую правду? Кто?

– Об этом шепчутся по всему городу, только никто не смеет – или не хочет – ничего предпринять. Кучка трусов и сплетников. Но картина теперь ясна. Двое мужчин ушли в комаррскую пустыню. А вернулся только один и, как выяснилось, с некими весьма странными ранами. Несчастный случай с респиратором, неужели! Но я сразу понял, что вы и не подозревали грязной игры, пока Форкосиган на своем званом ужине не потерял осторожности и не сделал вам предложения. Неудивительно, что вы убежали в слезах.

Катерина открыла было рот. Ее охватили кошмарные воспоминания. То, в чем вы его обвиняете, физически невозможно, Алексей; я-то знаю. Это я нашла их там в пустыне – обоих, живого и мертвого. Соображения безопасности волной хлынули в ее сознание. Слишком мало звеньев в очевидной цепочке, связывающей обстоятельства смерти Тьена с теми лицам и предметами, о которых никто упомянуть не смеет.

– Это было совсем не так, – слова прозвучали куда менее убедительно, чем ей хотелось…

– Держу пари, Форкосигана ни разу не допрашивали под суперпентоталом. Я прав?

– Он бывший сотрудник СБ. Сомневаюсь, что это возможно.

– Как удобно. – Формонкриф скорчил ироничную гримасу.

– Под суперпентоталом допросили меня.

– Вас очистили от подозрения в соучастии, о да! Я был в этом уверен!

– В каком… соучастии? – слова застряли у нее в горле. В памяти вскипели все стыдные подробности того безжалостного допроса под наркотиком правды, которому она подверглась на Комарре после гибели Тьена. Формонкриф опоздал со своим сенсационным обвинением. СБ проработала этот сценарий, пока тело Тьена еще и остыть не успело. – Да, мне задали все вопросы, какие только может задать добросовестный следователь ближайшему родственнику погибшего загадочной смертью. – И даже больше. – И что?

– Загадочная смерть – я так и знал: вы уже тогда что-то подозревали! – Он отмахнулся от ее поспешной попытки исправить так неудачно выбранный термин загадочная смерть на смерть от несчастного случая. – Поверьте, мне совершенно понятно, что за отвратительная дилемма перед вами стоит. Вы не решаетесь обвинить всесильного Форкосигана, этого лорда-мутантишку, – произнося его имя, Формонкриф сердито сверкнул глазами. – Бог знает, чем он может вам отплатить. Но, Катерина, мои родственники тоже влиятельны! Я пришел предложить вам – и Никки – мое покровительство. Примите мою руку… доверьтесь мне… – он раскинул руки, потянувшись к ней —… и вместе, клянусь вам, мы сможем предать это маленькое чудовище правосудию!

Катерина зашипела, на мгновение лишившись дара речи, и отчаянно принялась оглядываться в поисках хоть какого-то оружия. Единственным подходящим предметом была каминная кочерга, неясно лишь одно: обрушить ее ему на череп или затолкать в задницу…? Никки уже открыто плакал, тоненько и напряженно всхлипывая, а Формонкриф стоял между ними. Она попыталсь его миновать; он по недомыслию сделал попытку заключить ее в любовные объятья.

– Уй-я! – закричал он, когда ее кулачок со всего размаху врезался ему в нос. Сломанная носовая косточка не воткнулась ему в мозг, убив на месте, как это пишут в книгах – о таком она, если честно, и не думала. Но по крайней мере нос его стал распухать и из него закапала кровь. Прежде, чем она успела прицелиться и собрать силы для второй попытки, Формонкриф схватил ее за оба запястья. Ему приходилось держать ее крепко и подальше от себя, а она вырывалась из его хватки.

Ее шипение наконец вылилось в слова, которые она провизжала, чуь не сорвав голос: – Отпусти меня, ты, законченный кретин!

Он изумленно на нее уставился. Только она собралась с духом и приготовилась выяснить, не сработает ли пресловутый прием «коленом в пах» лучше, чем «прямой в нос», как из дверного проема за ее спиной раздался убийственно холодный голос Иллиана.

– Леди попросила вас отпустить ее, лейтенант. Она не должна повторять дважды. Или… хотя бы раз.

Формонкриф поднял взгляд и распахнул глаза, запоздало узнав бывшего шефа СБ. Руки его мгновенно разжались, пальцы шевелились так, будто пытались стряхнуть какую-то вину. Он беззвучно открывал рот, но лишь с третьей попытки сумел выдавить: – Капитан Иллиан! Сэр! – Он попытался отдать честь, но тут до него дошло, что Иллиан одет в штатское, и поднятая рука Формонкрифа всего лишь осторожно коснулась разбитого, капающего носа. Он изумленно уставился на измазанную кровью руку.

Катерина обогнула его, скользнула к дядиному креслу и, обхватив всхлипывающего Никки, крепко его обняла. Он дрожал. Она уткнулась лицом в его чистые детские волосы, потом кинула свирепый взгляд через плечо.

– Как вы посмели прийти сюда незваным и расспрашивать моего сына без моего разрешения! Как вы посмели приставать к нему и запугивать его! Да как вы посмели!

– Отличный вопрос, лейтенант, – произнес Иллиан. Его взгляд был жестким, холодным и вовсе не добродушным. – Не потрудитесь ли вы удовлетворить наше общее любопытство?

– Видите ли, видите, сэр, я, я…

– Все что я видел, – сказал Иллиан тем же арктически ледяным тоном, – это что вы без приглашения и предварительного уведомления проникли в дом Имперского Аудитора в отсутствие хозяина и прибегли к физическому насилию в отношении к члена его семьи. – На какое-то мгновение охваченный ужасом Алексей схватился за свой нос, будто пытаясь скрыть улики. – Кто ваш непосредственный начальник, лейтенант Формонкриф?

– Но она меня ударила… – Формонкриф сглотнул, оставил в покое свой нос и с позеленевшим лицом вытянулся по стойке «смирно». – Полковник Ушаков, сэр. Оперативный отдел.

119