Мирные действия - Страница 95

Он открыл рот для разгневанного ответа – и закрыл его. В поисках поддержки Майлз кинул взгляд на отца. Тот вежливо указал открытой ладонью в сторону матери. Интересно, на что это может быть похоже – так привыкнуть работать с кем-то в паре, словно у вас телепатическая связь? У меня никогда не будет шанса выяснить это. Если не…

– Я весь внимание, – покорно произнес он.

– Эту… самое мягкое слово, какое я могу к этому подобрать – «грубая ошибка» -– совершил ты сам. Ты должен ей извинение. Так сделай это.

– Как? Она абслютно ясно дала понять, что не хочет разговаривать со мной!

– Боже правый, Майлз – не лично. К тому же не верю, что ты снова не начнешь молоть языком и все себе не испортишь. Еще раз.

Что это с моими родственниками? никто из них не верит в…

– Даже разговор по комму слишком назойлив, – продолжала она. – А уж отправиться к Фортицам лично было бы настоящим нападением.

– Разумеется, он так и собрался сделать, – пробормотал граф. – Генерал Ромео Форкосиган, ударная сила из одного человека.

Графиня ответила ему едва заметным взмахом ресниц.

– Нужно что-то куда более поддающееся контролю, – продолжала она объяснять Майлзу. – Полагаю, все, что ты можешь сделать – написать ей записку. Короткую, лаконичную записку. Понимаю, что ты не очень хорошо умеешь изображать уничижение, но предлагаю тебе проявить себя.

– Думаешь, сработает? – Слабая надежда сверкнула на дне глубокого, глубокого колодца.

– Речь не о том, чтобы что-то сработало. Ты не должен строить планы – любовные или военные – по отношению к бедной женщине. Ты отошлешь извинение, потому что должен это и ей, и своей собственной чести. Точка. В противном случае не стоит беспокоиться.

– Ох, – произнес Майлз еле слышно.

– Игра в шары, – сказал его отец. Напоминая.

– Нож уже в ране, – вздохнул Майлз. – По рукоять. Не стоит его еще и поворачивать. – Он искоса поглядел на мать. – Записку лучше написать от руки? Или мне просто послать сообщение по комму?

– Думаю, ты только что ответил на собственный вопрос. Если твой отвратительный почерк стал получше, то это станет, наверное, милым штрихом.

– К тому же это показывает, что ты написал письмо сам, а не продиктовал секретарю, – заметил граф. – Или, что еще хуже, секретарь составил это по твоему распоряжению.

– Секретаря у меня пока нет, – вздохнул Майлз. – Грегор не дал мне достаточно работы, чтобы оправдать его наличие.

– Работа Аудитора начинается тогда, когда в Империи случается тяжелый кризис. Так что не могу искренне пожелать тебе побольше нагрузки, – заметил граф. – Но, несомненно, после свадьбы дел у тебя прибавится. Зато со свадьбой, я бы сказал, будет еще на одну проблему меньше, благодаря той хорошей работе, которую ты проделал на Комарре.

Он на секунду поднял глаза, и отец ответил ему понимающим кивком; да, вице-король и вице-королева Сергияра определенно входили в узкий круг лиц, полностью осведомленных о недавних событиях на Комарре. Грегор, несомненно, переслал вице-королю для ознакомления копию закрытого аудиторского доклада Майлза. – Ну… да. По крайней мере, поступи заговорщики так, как намеревались, и в этот день было бы убито несколько тысяч невинных людей. Что, мне кажется, омрачило бы торжества.

– Тогда ты заслужил немного отдыха.

Графиня на мгновение выглядела углубившейся в себя. – А что заслужила госпожа Форсуассон? Мы попросили ее тетю рассказать о случившихся с ними событиях с точки зрения свидетеля. Судя по рассказу, устрашающий опыт.

– Официальную благодарность всей Империи, вот что она должна была заслужить, – сказал Майлз; от напоминания стало только хуже. – А вместо этого все было глубоко-глубоко похоронено под грифом секретности СБ. И никто никогда об этом не узнает. Вся ее храбрость, все ее хладнокровные и умные действия, даже весь ее героизм, черт возьми, просто… исчезли. Это нечестно.

– В критический момент каждый делает то, что должен, – сказала графиня.

– Нет. – Майлз кинул на нее короткий взгляд. – Некоторые – делают. А другие просто сдаются. Я видел и я понимаю разницу. Катерина… она никогда не сломается. Она может преодолеть дистанцию и не сбавить темпа. Она… сделает это.

– Оставим в стороне тот факт, что мы говорим о женщине, а не о лошади, – заметила графиня… (черт возьми, Марк сказал буквально то же самое! что случилось с его родными и близкими?…) – Но у каждого есть та точка, где он сломается, Майлз. Та, куда можно нанести смертельную рану. Только у некоторых она находится в особом месте.

Граф с графиней снова обменялись одним из этих Телепатических Взглядов. Это чрезвычайно раздражало. Майлза корежило от зависти.

Он собрал изодранные клочки своего достоинства и встал. – Извините. Мне надо идти… полить растение.

Ему пришлось полчаса блуждать в темноте по пустому, покрытому коркой саду, чтобы просто найти эту проклятую штуку. Вода из кружки стекала по его дрожащим пальцам. Укоренившийся скеллитум в своем горшке выглядел вполне крепким, но здесь он смотрелся потерянным и одиноким: клочок жизни размером с большой палец посреди целого акра бесплодия. И выглядел он каким-то опасно обмякшим. Завял? Майлз вылил на растение целую кружку; вода образовала в красноватой почве темное пятно, слишком быстро высыхающее и исчезающее.

Он попробовал вообразить эту штуку полностью выросшей, пятиметровой высоты – ствол, размером и формой похожий на тело борца сумо, и ветки-усики, характерными спиральными кривыми пронизывающие пространство вокруг. Потом представил себя самого в сорок пять или пятьдесят лет – ему нужно будет дожить до таких лет, чтобы застать эту картинку. Будет ли он тогда затворником, вздорным холостяком, эксцентричным, сморщенным инвалидом, за которым присматривают только изнывающие от скуки оруженосцы? Или гордым, хоть и замотанным, отцом семейства, на руку которого опирается безмятежная, изящная, темноволосая женщина, а за ними следуют полдюжины гиперактивных детишек? Возможно… возможно, гиперактивность можно приглушить генной коррекцией, хотя он уверен, что родители обвинят его в обмане…