Мирные действия - Страница 137

137

– Но … – произнес Никки, – но так нечестно!

– Это тяжело, – сказал Грегор, – но необходимо. Честность тут ни при чем. Чтобы оградить тебя от этой, самой трудной части, твои мама с дедушкой и лорд Форкосиган рассказали тебе официальную версию, а не настоящую историю. И я не сказал бы, что они были не правы.

Майлз с Грегором поглядели друг другу в глаза, твердо и пристально; Майлз вопросительно приподнял бровь, Грегор ответил едва заметным ироничным кивком. Губы императора шевельнулись, и это было не совсем похоже на улыбку.

– Все эти преступники сейчас в Имперской тюрьме, под самой надежной охраной. И выйдут оттуда не скоро. Свершилось все правосудие, какое было должно; все кончено. Если бы твой отец был жив, он бы тоже сидел сейчас в тюрьме. Но смерть смывает с чести все долги. В моих глазах он искупил свое преступление и очистил свое имя. Большего он сделать не может.

Это оказалось намного, намного тяжелей, чем все, что только представляла себе Катерина. Она и вообразить не смела, что Грегор – или кто угодно другой – заставит Никки смотреть в лицо такому. Дядя Фортиц выглядел очень мрачно, и даже у Майлза сделался обескураженный вид.

Нет, это смягченная версия. Тьен не пытался вернуть свою честь; он просто узнал, что его преступление раскрыто, и стремился избежать последствий. Но если Никки закричит, Нет мне дела до чести! Я хочу вернуть папу! – сможет ли она упрекнуть его? Ей показалось, что в глазах мальчика уже мелькнул отблеск этого крика.

Никки посмотрел на Майлза. – А что это за две ваши ошибки?

Тот ответил ровно – Катерина и вообразить себе не могла, каких усилий ему это стоило: – Первая – я не сказал моей резервной охране, что вышел за пределы купола. Когда Тьен повез меня на станцию, мы оба ждали добросердечного признания, а не враждебного противостояния. А когда мы застали врасплох… преступников, то я секунду промедлил, вытаскивая свой парализатор. Они выстрелили первыми. Дипломатическое колебание. Промедление – это вторая ошибка. Самые большие сожаления здесь ничего не значат.

– Я хочу посмотреть на ваши запястья.

Майлз подернул манжеты и вытянул руки сперва ладонями вниз, потом вверх, чтобы Никки мог разглядеть их вблизи.

Никки наморщил брови. – А у вас тоже в респираторе кислород кончался?

– Нет. Мой был в порядке. Я проверил его, перед тем как взять.

– О, – Никки откинулся на спинку дивана с подавленным и задумчивым видом.

Все ждали. После минутной паузы Грегор мягко спросил: – У тебя есть сейчас еще какие-то вопросы?

Никки молча покачал головой.

Задумчиво нахмурившись, Грегор поглядел на хроно и поднялся, махнув присутствующим рукой, чтобы они не вставали. Широкими шагами он прошел к письменному столу, порылся в ящике и вернулся обратно в кресло. Склонившись через стол, он протянул Никки кодовую карточку. – Вот, Никки. Держи, это тебе. Не потеряй ее.

Карточка была ничем вообще не помечена. Никки с любопытством повертел ее в руках и вопросительно глянул на Грегора.

– Эта карточка подключит тебя к моему личному комм-каналу. Такой доступ есть у немногих моих родственников и друзей. Когда ты вставишь ее в прорезь твоего комм-пульта, то на экране появится человек, узнает тебя и, если я буду доступен, переключит тебя на ближайший ко мне комм. Ты не обязан ему рассказывать, по какому делу ты звонишь. Если позже у тебя возникнут еще вопросы – а это может случиться, я дал тебе очень много информации за очень короткое время – или если тебе просто нужно будет с кем-то об этом поговорить, можешь воспользоваться карточкой и позвонить мне.

– О, – сказал Никки. Он еще раз повертел каточку в руках и осторожно засунул ее в нагрудный карман.

По тому, что Грегор и дядя Фортиц слегка расслабились, Катерина заключила, что аудиенция закончена. Она пошевелилась, готовая уловить намек вставать, но тут Майлз поднял руку… он что, всегда оставляет последнее слово за собой?

– Грегор… хотя я ценю твой жест доверия – отвергнуть мою просьбу об отставке…

Брови дяди Фортица взлетели вверх. – Но ты же не мог пытаться отказаться от поста Аудитора из-за этого несчастного трепа, Майлз?!

Майлз пожал плечами. – Я думал, что по традиции Имперские Аудиторы не только честны, но и выглядят таковыми. Моральный вес, и все такое.

– Не всегда, – сказал Грегор мягко. – От моего моего деда Эзара я унаследовал пару чертовски изворотливых стариканов. А хоть Дорку и называли Справедливым, но я полагаю, что главным критерием моего прадеда при выборе Аудиторов была их способность убедительно запугивать компанию весьма несговорчивых вассалов. Можете вообразить, какая сила духа нужна была Голосу Дорки, чтобы противостоять, скажем, графу Пьеру Форратьеру Кровавому?

Майлз улыбнулся такой картине. – Исходя из того, с каким восторженным благоговейным страхом мой дед вспоминал старого Пьера… голова идет кругом.

– Если общественное доверие к тебе, как к Аудитору, пошатнулось столь сильно, то мои графы и министры сами предъявят тебе обвинение. Без моей помощи.

– Вряд ли, – проворчал дядя Фортиц. – Может, я и льщу тебе, мой мальчик, но я сомневаюсь, что до этого дойдет.

Майлз выглядел не столь уверенным.

– Ну, теперь ты протанцевал все требуемые па, – сказал Грегор. – Довольно, Майлз.

Майлз утвердительно кивнул – как показалось Катерине, неохотно, но с облегчением.

– Благодарю, вас, сир… Но, хотел бы добавить, я думал и о личных последствиях. Которые будут делаться все хуже, пока не достигнут максимума и не затихнут. Ты точно уверен, что хочешь меня видеть в своем свадебном круге, пока этот шум не улегся?

137