Мирные действия - Страница 103

103

Моргнув сквозь подступившие слезы, Катерина вдруг поняла, что это и была кровь. Что это было для Майлза – сознательно мелодраматический жест или бездумный автоматизм? Она не капельки не сомневалась, что он был вполне способен на мелодраму. По сути, она заподозрила, что он упивается подобной возможностью при любом удобном случае. Но, глядя на пятно и представляя, как он прокалывает большой палец и прикладывает его к конверту, она чувствовала все возрастающую жуткую уверенность: такой поступок был для него естественным и врожденным, словно дыхание. Держу пари, у него даже есть один из этих кинжалов со спрятанной в рукоятке печатью, какой имели обыкновение носить высшие лорды. У продающихся в антикварных магазинах или сувенирных лавках копий лезвие тупое и из мягкого металла – ведь теперь никто больше не заверяет свою подпись кровью. Подлинные острые кинжалы-печати Периода Изоляции появляются в продаже крайне редко и цена на них взлетает до десятков и сотен тысяч марок.

А Майлз, наверное, открывает им письма или чистит ногти.

И когда и как он умудрился захватить корабль? Почему-то она была уверена, что он не просто так выхватил из воздуха подходящую метафору.

Она непроизвольно фырнула от смеха. Если они когда-нибудь увидятся вновь, она сможет ему сказать: «Не стоит бывшим секретным агентам писать письма под дозой суперпентотала».

Хотя если у него и правда случился острый приступ правдивости, как быть с частью, начинающейся со слов «я люблю вас»?. Она перевернула письмо и снова перечитала этот кусок. Четыре раза подряд. Компактные, квадратные, характерные буквы, казалось, дрожали перед глазами.

Перечитав письмо в очередной раз, она поняла: чего-то в нем все-таки недостает. Признаний в избытке, но нет ни одной просьбы о прощении или об искуплении, никаких попыток вымолить разрешение позвонить ей или увидеться с ней снова. Никакой мольбы, требующей от нее хоть какого-то ответа. Такая недоговоренность была очень странной. Что это значит? Если это какой-то особый шифр СБ, то ключа к нему у нее нет.

Возможно, он не просит о прощении, потому что не надеется его получить. Казалось, этот бесстрастный, сдержанный пассаж в тексте был рассчитан на то, что ничто не изменится. Или на самом деле он просто слишком мрачно-высокомерен для того, чтобы умолять? Гордость или отчаяние? Что? Хотя, возможно, и то и другое сразу. Распродажа! промелькнуло в ее мозгу, только на этой неделе – два греха по цене одного! Это… это почему-то звучало очень по-майлзовски.

Ее мысли вернулись к прежним, горьким ссорам с Тьеном. Как она ненавидела этот ужасный танец между разрывом и возвращением, сколько раз она проходила через него. Если вы в конечном итоге собирались друг друга простить, почему бы не сделать этого сразу и не избежать многих дней скручивающего внутренности напряжения? Прямо от греха до прощения, минуя промежуточные шаги, без раскаяния, без задабривания… просто взять и простить. Но они вели себя иначе. Более того, они каждый раз словно возвращались к исходной точке. Может, именно поэтому казалось, что их хаос все время идет по замкнутому кругу? Наверное, они недостаточно усвоили урок, не уделив должного внимания именно этим тяжелым промежуточным шагам.

Совершив настоящую ошибку, что же делать дальше? Как сбежать из того жуткого места, где сейчас находишься, и не вернуться обратно? Потому что на самом деле вернуться нельзя никогда. Время стирает тропу за твоими следами.

Что бы ни было, возвращаться она не желает. Не хочет ни знать меньше, ни сделаться меньше сама. Не хочет, чтобы эти слова никогда не были сказаны… она судорожно прижала письмо к груди, а затем разложила бумагу на столе и тщательно разгладила все складки. Ей просто хочется, чтобы больше не было больно.

Нужно ли ей будет дать ответ на его гибельный вопрос, когда они увидятся в следующий раз? Или по крайней мере, знать, что ответить? Существует ли иной способ сказать ему я вас прощаю, нежели ответить Да, навсегда – или третьего не дано? Ей отчаянно захотелось, чтобы это третье появилось у нее уже сейчас.

Я не могу ответить сразу же. Просто не могу.

Масляные жуки. Она может заняться масляными жуками…

Голос тети, окликающей ее по имени, разрушил кружение мыслей Катерины. Дядя с тетей уже должны вернуться с обеда. Она торопливо засунула письмо обратно в конверт, снова спрятала его во внутренний карман жакета и потерла глаза. Она попыталась придать лицу хоть какое-то выражение – но все они походили на маски.

– Уже иду, тетя Фортиц, – отозвалась она, встала, забрала совок, отнесла сорняки на компостную кучу и пошла в дом.

Глава 12

Дверной звонок в квартире Айвена ожил в тот момент, когда тот одновременно пытался отхлебнуть из первой за это утро чашки кофе и застегнуть рукава форменной рубашки. Гости, в такой-то час? Озадаченный и заинтригованный, он направился к входной двери.

Стоило Айвену только зевнуть, прикрыв рот рукой, как дверь отползла в сторону, а за ней оказался Байерли Форратьер. Именно поэтому тот и успел сунуть ногу в дверной проем прежде, чем Айвен дотянулся до клавиши «Закрыть». Увы, сработал сенсор безопасности, и дверь замерла, не успев раздавить Баю ступню. Айвен испытал мимолетное сожаление, что кромка двери обтянута скругленным резиновым уплотнителем, а, скажем, не выполнена в виде бритвенно-острого лезвия.

– Доброе утро, Айвен, – протянул Бай сквозь щель шириной в ботинок.

– Какого дьявола тебе надо в такую рань? – с подозрением спросил Айвен.

103